Арбитраж очень чувствителен ко времени

Арбитраж очень чувствителен ко времени. Как только обнаружена возможность для арбитража, конкуренция на рынке снижает прибыльность проведения операций, а регулирующие органы тут же стараются прикрыть образовавшуюся лазейку. Этот временной интервал часто называют «окном». Компания, у которой есть план реинвестирования дивидендов, может заявить, например, что в этом проекте может участвовать только небольшая часть инвесторов. На это арбитражер может ответить, что намерения компании не соответствуют тексту официально объявленных планов. В результате компания будет искать законные обходные пути либо изменит свою дивидендную политику. В любом случае арбитраж указывает на экономические изъяны в намерениях компании. И арбитражер получает деньги за счет этих изъянов.

Экономические институты, которым я представлял в течение нескольких лет подобного рода идеи, называли подобные проблемы «инфраструктурными». Крупные компании можно разложить на составляющие, каждая из которых занимается конкретной частью одного большого бизнеса. В сфере ценных бумаг одна группа может заниматься ведением клиентских счетов, другая — кредитованием под залог ценных бумаг, третья — частным трейдингом и т. д. У каждого подразделения есть свои способы и целевые ориентиры в деле извлечения прибыли, которые называются «собственной процентной ставкой». Эта ставка определяется расчетным путем как минимальный уровень прибыли, устанавливаемый главой подразделения с учетом интересов всего бизнеса в целом.

Руководство (СТО) компании часто осуществляет контроль над главами подразделений. Вопрос здесь состоит в том, что экономия (а следовательно и возможности заработать) совершенно не связана со структурой корпорации. То, что кажется эффективным с точки зрения корпорации, может на самом деле оказаться неэффективным и в результате составит издержки ведения бизнеса. Так как вмешиваться в сферу деятельности менеджера другого подразделения компании просто запрещено, возникающая в процессе работы неэффективность редко разрешается быстро. Если вообще когда-нибудь разрешается.

Чтобы быть конкретным, приведу пример из реальной жизни. В то время я представлял брокерскую компанию, стратегия которой позволяла зарабатывать 67% годовых чистыми, уже после вычета моего вознаграждения. К сожалению, чтобы реализовать свой план, мне нужно было прибегнуть к помощи трех подразделений, у каждого из которых собственная процентная ставка находилась на уровне 30%. Ни одно из этих подразделений не захотело бы получить меньше, так как это ослабило бы вклад конкретного полразделения в прибыль компании, несмотря на то, что общая эффективность корпорации в результате реализации моего плана должна была увеличиться. В течение практически двух лет переговоров доходность компании упала с 67 до 35%. Мы упускали буквально десятки миллионов долларов потенциальной прибыли. Компания никогда нс торговала самостоятельно, и, насколько мне известно, ее руководство оставалось прежним.

Как только удается преодолеть инфраструктурные препятствия и достигнуть договоренности с компанией, возникают новые проблемы. Начинается общее раздражение, так как все, что вы делаете, выходит за рамки обычного. Все начинают спрашивать, почему они должны делать что-то особенное для меня, чего нс делают для своих обычных клиентов. Мы призываем к постоянной концентрации на любых мелочах, которые на первый взгляд кажутся безобидными.

Например, если речь идет о заключении сделок на Нью-Йоркской фондовой бирже, то я могу заранее договориться 0 фиксированных комиссионных, скажем, на уровне S150 независимо от объемов операций. Ноя ничем не могу помочь своим клиентам в переговорах с SEC*, которая запрашивает 0,003% с каждой сделки. Казалось бы, это небольшая сумма, однако на S100 млн сбор составит $3333,33, что для меня неприемлемо.